НАШ КОРОЛЬ

«МНЕ ВСЕ РАВНО, КАКОЙ ПОРОДЫ СОБАКА,

ЛИШЬ БЫ ОНА БЫЛА РОТВЕЙЛЕРОМ»

(девиз на сайте Ротвейлер.ру)

            Он появился у нас почти три года назад. Приехал в картонной коробке в кабине КамАЗа.  23 часа подпрыгивал в ней на спине как мячик, но спал. Как это и полагается месячному щенку. Когда не спал, то ел, особенно ему понравилось мясо из чебурека. Муж купил его для себя, щенку полагалось молоко, но тот такими жадным взором следил за рукой с чебуреком, что пришлось почти все мясо скормить ему. Меня же при нашей первой встрече щенок бодро облаял. Сам он в это время находился у мужа под рубашкой на груди и потому чувствовал себя вполне уверенно.

            Потом мы стали думать над его именем. Памятуя мудрость капитана Врунгеля - «как яхту назовешь, так она и поплывет», перебирали варианты. Мне хотелось, чтобы щенок вырос сильным, добрым, смелым, преданным, благородным.

            - Ну, такими только короли бывают, - сказал муж.

            Так в нашей семье появился Кинг.

            Сегодня это большой и красивый пес, килограммов на 60. На морде его почти всегда просматривается большая работа мысли – он все время сравнивает, анализирует, делает выводы. Никаких дрессировок и специальных команд мы с мужем не применяли принципиально, но он очень послушен, исполнителен и человеческую речь понимает на генном уровне. 

- Пора идти в вольер, - говорим мы ему, когда к нам приходят гости. И Кинг мерной трусцой семенит в вольер. Если нужно идти рядом, я тихо зову его: «Кинг!», и он, бросая все дела, подбегает: «Чего надо?»

            Он обожает вечерние прогулки, хотя живет во дворе. Стоит ему услышать мелодичный звук строгого ошейника и поводка, как он начинает томно вздыхать на крыльце под дверью, подвывать и слегка ломиться, чтобы ускорить процесс моего одевания. Выхожу, держа ошейник расправленным на растопыренной пятерне. Кинг заныривает внутрь, зачастую одно ухо не успевает вписаться, но пес уже мчится к калитке, энергично тряся башкой и расправляя ошейник на мощной шее.

            Пока я вожусь, закрывая дверь, он на задних лапах выделывает вокруг калитки танец гопака. Наконец, мы выходим. И он мчится вдоль дороги, на ходу успевая обмочить сразу несколько столбов, кустов, деревьев и все остальное, слегка возвышающееся над поверхностью земли. Гораздо хуже, когда он это проделывает в гараже, причем, знает, что хозяевам это не нравится. Поэтому старается метить, когда мы отвернулись. Если  же ему удается попасть по приглашению в дом, то он, обежав все комнаты, где-нибудь да «застолбит» дверной косяк. И уже сам несется к входной двери, сгруппировавшись в предвкушении хорошего пендаля.

Во время прогулок люди его не интересуют. Он даже не подозревает, что это из-за него человек замер на месте, или кто-то перешел на другую сторону дороги. Зато девчонки-подростки почти бросаются ему навстречу: «Ой, какая миленькая собачка!» Он оближет руки и, если удастся, лицо, и бежит дальше. Ко всем встречным и попутным собакам проявляет искренний интерес, который чаще всего бывает неправильно понят. Кто-то из них с визгом, кто-то с рычанием бежит прочь.

А мы с Кингом продолжаем нашу прогулку. Маршрут у нас один и тот же, кажется, ему пора бы понять, что ничего нового и интересного на нем не происходит. Но он всегда с таким нетерпением ждет прогулки как чего-то сказочного и жутко интересного. И всегда держит меня в поле зрения. Бывает, забудется и умчится далеко, потеряв хозяйку за очередным поворотом. Спохватившись, несется назад, увидев, резко тормозит, несколько секунд ждет, высчитывая траекторию моего дальнейшего движения, и продолжает бег уже с учетом внесенной им самим поправки в маршрут. Причем, никогда не ошибается. Я даже подозреваю, что он умеет читать мои мысли. Стоит мне только подумать, что надо бы погулять с Кингом, как он начинает волноваться и активно подталкивать меня к реализации этой прекрасной идеи.

Особо музыкальным его не назовешь, он равнодушен ко всем мелодиям, кроме одной. Это позывные мобильного телефона мужа. Эту мелодию он слышал, когда ехал в картонной коробке в месячном возрасте. И с тех пор всякий входящий звонок на телефон мужа сопровождает мощным и долгим пением.

И чистоплотным его тоже трудно назвать. Может развалиться на грязном тротуаре и даже поерзать по нему спиной. Крыльцо – место постоянного обитания пса – завалено его «игрушками» - старыми косточками, палочками, резиновым кольцом, мячиком, тряпочками, украденными в гараже.

Он неисправимый воришка, вроде заглянул на минутку, но, глядишь, исчез куда-то молоток, отвертка или рулетка. Другое дело, что мы прекрасно знаем, где искать пропавшую вещь. Надо посмотреть ее на крыльце. И точно – вот они, исчезнувшие несколько минут назад. Вот только рулетка зажевана так, что ею уже нельзя пользоваться.

Но ему все прощается. Ни разу в его жизни его никто не ударил, не слышал он  брани и громкого окрика. Не знает и что такое – сидеть на цепи. И пес платит нам огромной любовью. Его прямо распирает от этого чувства, когда он по утрам заглядывает в окно кухни и наблюдает за нашим завтраком. Нижняя часть стекла вытерта его языком до зеркального блеска – так он вылизывает поочередно то мой, то мужний облик за окном.

Вот такой у нас пес, породы ротвейлер, которого почему-то считают опасным и злобным. Это глубочайшее заблуждение - «собака бывает кусачей только от жизни собачей».