На днях в квартиру моего очень пожилого отца кто-то позвонил. Открывает дверь, на пороге небольшой мужичонка: «Лампочка есть?» Вопрос этот отца не удивил – на лестничной клетке уже дней десять как перегорела лампочка. Поэтому он безропотно выдал просителю требуемое. Потом мужичонка запросил стул – не достает до цоколя. Принес отец и стул. Наконец лампочка вкручена. Откуда-то из-за пазухи мужичонка достает журнал и протягивает его отцу: «Распишись, что я установил тебе лампочку». - Еще чего! – фыркнул отец и захлопнул дверь. Но не тут-то было – опять звонок в дверь и почти вопль: «Дед, ты чё?! Я же тебе лампочку вкрутил, распишись в журнале!» Дед распахнул дверь, в руках костыль. Давно он так не ругался! х х х х х х Когда по радио начинается медицинская реклама, я обычно выключаю его. Но как-то завертелась на кухне и позабыла про технику безопасности. И тут же попалась на крючок – рекламировали какой-то лазерный аппарат для лечения суставов. Надо сказать, что мужа давно мучают боли в коленках. Столько таблеток выпито, столько мази втерто, столько полезных советов выслушано, а не помогает! И тут по уважаемому радио России женщина-врач гарантирует стопроцентное излечение с помощью лазера. Мол, новейшее изобретение, кем только не опробованное, каких только медалей не удостоенное. Торопитесь, звоните по бесплатному телефону. Дай, думаю, попробую, сколько бы этот аппарат ни стоил, здоровье дороже. - Да-да, конечно же, - говорят мне на том конце провода из Москвы. – Будет ваш муж скакать как новенький. В общем, велено было мне срочно бежать на почту и отправлять по такому-то адресу 26 тысяч 200 рубликов. «Исключительно для вас, Светлана Андреевна, такая скидка. А так этот аппарат стоит 35 тысяч». Чем уж я там приглянулась, не знаю. Наверное, из-за этой необъяснимой ко мне симпатии я притормознулась у компа и в поисковую строку загнала задачку «лазерное оборудование для лечения суставов». Великое благо – интернет! Я узнала, что профессора не совсем уверены в стопроцентном излечении с помощью лазера. Что те, кто уже приобрели подобные аппараты, говорят о полной их неэффективности. Да и цены значительно ниже – от семи до девяти тысяч рублей. И еще я узнала, что продавцы очень агрессивны, грозят судом за отказ «от устного договора» и обещают, что «этого дела они так не оставят». Да-а-а... Как только я отказалась от покупки, от былой симпатии ко мне у моих продавцов не осталось и следа – они долго бранились, вырывая друг у друга трубку. Я, как могла, их успокаивала, мол, на ваш век хватит бедных, больных, доверчивых стариков, у которых нет компьютера с интернетом. - А-а-а, - завопили они хором, - так вы еще нас мошенниками называете?! Честно скажу, это я не слово «мошенники» произнесла, они сами всё про себя знают. Так что больше я медицинскую рекламу по радио России слушать не буду. И вам не советую. С. Кравченко.
МОЖНО ЛИ НАМ ДОВЕРИТЬ ОРУЖИЕ?
Разговор на эту тему недавно прозвучал в эфире радиостанции «Эхо Москвы». Ведущий передачи «Dura Lex» Михаил Барщевский пригласил в студию председателя федерального совета общественного объединения «Гражданское оружие» Андрея Василевского. Предлагаем некотрые выдержки этой беседы.
М.БАРЩЕВСКИЙ: Андрей, почему лично вас так увлекает тема оружия? А.ВАСИЛЕВСКИЙ: Потому что лишение права на ношение оружия – это лишение права на самозащиту. А человек, который лишен права защищать себя, он, по сути дела, зависим, это человек не вполне свободный. М.БАРЩЕВСКИЙ: А вы статистику знаете за последние 20 лет? Ведь длинноствол разрешили приблизительно 20 лет назад. На руках у населения за эти 20 лет появилось 6 миллионов стволов. Рост преступности, преступлений, совершенных с использованием этого оружия, составляет 0,1% за 20 лет. При этом цифра ограблений – то есть не краж, а именно ограблений – загородных коттеджей, дач - уменьшилась на 80%. А.ВАСИЛЕВСКИЙ: Да. Это очень характерные данные о том, как профилактически действует гражданское владение оружием. Кстати, между прочим, вначале, когда вводилось это право на владение оружием, то первым шагом еще перед общим разрешением было право на владение оружием у фермеров, которое как раз было связано с частыми ограблениями. И надо сказать, что есть данные зарубежной статистики о том, как меняется преступность после введения права на ношение оружия. Например, общие цифры преступности, которые включают и ненасильственную, т.е. в которой нет контакта преступника и жертвы типа кражи, может оставаться стабильной, даже чуть возрастать. Но насильственные виды преступлений, то есть убийства, ограбления, часть изнасилований – именно они и падают. М.БАРЩЕВСКИЙ: Насколько я помню цифры, в Великобритании где-то лет 10 назад запретили ношение короткоствольного оружия. Рост преступности, говорю по памяти, 68%. Это рост уличной преступности, насильственной. А.ВАСИЛЕВСКИЙ: Да, прежде всего ограблений. Причем, резко выросли именно вооруженные ограбления. М.БАРЩЕВСКИЙ: Или вот цифры по штату Флорида в США, где относительно недавно разрешили женщинам... Вообще, во Флориде оружие запрещено. Но, вот, женщинам разрешили короткоствол. Сокращение изнасилований за год – 80%. А.ВАСИЛЕВСКИЙ: С тех пор во Флориде всем разрешили выдавать оружие. И с тех пор произошло падение насильственной преступности на 30%, и далее оно продолжилось. М.БАРЩЕВСКИЙ: Большинство наших радиослушателей, которые не в этой теме, наверняка предполагают, что мы с вами говорим о том, чтобы предоставить людям возможность отстреливаться. Хотя, на самом деле, как мне кажется, мы говорим на другую тему. Мы говорим о том, что свободная лицензированная продажа оружия носит превентивный характер в том смысле, что преступник не знает, есть у его потенциальной жертвы оружие или нет, и воздерживается от нападения. То есть из 100 проданных пистолетов выстрелит 1 раз и только 1 пистолет. А в 99 случаях просто к нему не подойдут, потому что «А вдруг у него есть?». А.ВАСИЛЕВСКИЙ: Дело в том, что я не знаю стран, даже тех, где разрешено ношение оружия, в которых большая часть людей постоянно носила бы оружие с собой. В подавляющем большинстве случаев с собой носит оружие, ну, максимум процентов 5 людей, не больше. Но после того, как эти несколько процентов появляются, у всех остальных исчезает печать, которую у нас сегодня поставило государство на лбу: «Безопасно. Не вооружен. Можно нападать». Причем, понятно, что самым тяжелым образом это сказывается на самых беззащитных, то есть на женщинах, пожилых людях, инвалидах. То есть тех, на кого сегодня преступник нападает, не опасаясь абсолютно ничего. М.БАРЩЕВСКИЙ: Я сейчас вспомнил историю, которой приблизительно год. В Москве дедушка один проснулся оттого, что к нему в квартиру через балкон вломились два грабителя. Дедушка взял длинноствол, который у него был, одного положил на месте, а второго сильно подранил. В отношении него возбудили уголовное дело, но, слава богу, общественное мнение поднялось, и в итоге его оправдали и дело прекратили. Я к тому веду, что не будь у него длинноствола, чем бы для него вместе с бабушкой закончилось это ограбление? А.ВАСИЛЕВСКИЙ: Оружие помогает защищать себя. В национальном криминологическом опросе, который проводило Министерство юстиции США, участвовало около 100 тысяч человек. Выяснялось, что из тех, кто при ограблении не использовал оружие для самозащиты, физически пострадали около 25 %. То есть их либо избивали, ранили, в некоторых случаях убивали. Из тех, кто применял оружие для самозащиты, пострадало около 8%. Конечно, надо понимать, что подавляющее большинство случаев применения – это вовсе не ситуация, когда преступника застрелили или даже ранили. В подавляющем большинстве – это просто демонстрация оружия или предупредительный выстрел. (продолжение беседы в следующем номере «На волне»)
