И это тоже национальный проект?
ОЧЕРЕДНАЯ ДОРОГА, МОЩЕННАЯ БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ
Мои воспоминания о своей начальной школе до сих пор самые теплые. Она была очень маленькой, деревянной, с широкими ступенями на второй этаж и светлыми – окна во всю стену – классами. Наверное, в ней училось не больше сотни ребятишек с первого по четвертый класс. После занятий была продленка для желающих. Все очень уютно, по-домашнему. Учителя звали детей по имени, и уж если наказывали, то до искреннего раскаяния и взаимных объятий со слезами.
А потом была средняя школа – большая, самая престижная в городе, «с английским уклоном» и почти стопроцентной гарантией поступления в вуз. Но о годах, проведенных в ее стенах, до сих пор не могу вспоминать без внутреннего содрогания. Вот где я познала и детскую жестокость, и равнодушие старших. И никогда не хотела бы вернуться в «школьные годы чудесные».
«НУЖНА ОПТИМИЗАЦИЯ РАСХОДОВ»
Эти мои детские воспоминания навеяло недавнее родительское собрание в средней школе № 2. Учителя на нем были только в качестве слушателей, без права голоса. Скорее всего, это ограничение было сделано в интересах их же безопасности – все-таки разговор шел о предполагаемой реорганизации школы, инициированной районным отделом образования. На собрание пригласили начальника этого отдела Людмилу Ушакову, которая от предоставленного ей слова отказалась: «Вы меня пригласили поприсутствовать, а не выступать. Но, тем не менее, хочу задать вам вопрос – на основании чего ваше собрание имеет такую повестку дня?»
После минутного замешательства женщины сослались на конкретного «информатора»: «У нас была Лебедева, она и сказала, что есть такие планы у руководства отдела образования».
- Татьяна Леонидовна Лебедева – начальник отдела по социальным вопросам, - чеканно произнесла Людмила Александровна. – А я – начальник отдела образования, и хочу вас заверить, что в настоящий момент у нас нет документов, чтобы реорганизовать вашу школу.
- Но вы же об этом думаете?!
- Естественно. То, что ваша школа изначально была с национальным уклоном, где изучался нивхский язык, культура этого народа, его традиции, это нами не сбрасывается со счетов. И мы будем все это сохранять. Но, проанализировав, как ребята из народов Севера поступают учиться дальше, в десятый и одиннадцатый классы, выявили, что всего один-два человека. Поэтому вопрос о преобразовании вашей школы из средней в основную, то есть в 9-летку, возник естественным путем. Просто нерентабельно содержать такое большое здание, нести затраты на коммунальные услуги. Нужна оптимизация расходов.
А школа № 1 у нас не наполнена. Если вы внимательно следите за реализацией национальных проектов в сфере образования, - продолжила Людмила Ушакова, - то обратили внимание, что мы должны переходить на финансирование общеобразовательных учреждений, исходя из количества обучающихся. Где больше учащихся, та школа выиграет в финансировании. А вот ваша и общеобразовательная основная школа на Ногликах-2 будут бедствовать – даже за коммунальные услуги там платить нечем. Как руководители мы обязаны это просчитывать заранее. Но, повторяю, никто не будет рубить по живому. Мы должны изучить ваше мнение, будем проводить анкетирование родителей. И после того, как все наши исследования закончатся, может идти речь о реорганизации. Но не раньше 2008 года.
«МАМА, МЕНЯ ТАМ ЗАЧМЫРЯТ»
Не уверена, что собравшиеся в школе мамы тщательно штудировали национальный проект об образовании, потому что их аргументы не были проникнуты государственными интересами, а все как-то сводились к проблемам мелким и частным, типа, моему ребенку в школе № 1 будет плохо.
«Если бы я хотела отдать своего ребенка в первую школу, то сделала это с первого класса. Но мой старший учился во второй школе. Я знаю, как здесь учат, как относятся к ребенку. Поэтому и младшую, а она у меня метисочка, тоже отдала сюда. Сейчас вы, помимо нашей воли, заставляете переводить детей в первую школу. Там детки намного жестче, особенно в вопросах национальности. Делят друг друга на тех, кто хорошо одевается, и тех, кто плохо. Ребенка из бедной семьи там клюют. А теперь представьте, придут туда наши детки, из небогатых семей. Все они одеты более чем скромно. Но живут одной дружной семьей. У нас здесь и русские, и нивхи, и метисы. И никак не делятся между собой – все равны и дружны. В первой школе такого нет. И моя дочка уже сказала: «Мама, я не пойду в первую школу, меня там зачмырят».
Услышав все это, начальник отдела образования несказанно удивилась: «В первый раз слышу о таких взаимоотношениях между учениками первой школы. Почему об этом никто из вас раньше не говорил?»
«Неправда, - сказала другая мама, - я говорила. И учителям той школы, и прежнему начальнику отдела образования Ким Татьяне Николаевне. У меня тоже двое детей, но старшая училась именно в первой школе, где ее с первого же класса притесняли во всех отношениях. Я подходила к ее учительнице, говорила, что моего ребенка обзывают гилячкой, нищей – даже сережек в ушах нет. Никакой реакции. Девочка подросла. В старших классах у нее были другие преподаватели. Я им тоже говорила, что моего ребенка обижают по национальности. После этого учитель говорила детям: «Вы ее не трогайте, а то ее мама придет и будет кричать – почему ее обзывают гилячкой». Завуч нам сказала: «А что вы пришли учиться в эту школу? Идите в свою – вторую». И другие учителя говорили: «Уводите своего ребенка отсюда». Тогда я сказала дочке: «Раз тебя никто не понимает, и дети в том числе, то ты с ними на их языке и разговаривай». И когда она последовала моему совету, ее сразу же поставили на учет в комиссию по делам несовершеннолетних. А мой младший с самого начала учится во второй школе, и я не хочу, чтобы он после девятого класса шел в тот дурдом».
«А я своего ребенка- пятиклассника перевела сюда из первой школы, хотя он там хорошо учился. И хочу сказать, что эта новая школа просто чудо!»
Судя по всему, на этом родительском собрании Людмила Александровна получила массу новой для себя информации. Оно бы, пожалуй, и простительно – все-таки в качестве начальника отдела она всего лишь несколько месяцев. Правда, до повышения по служебной лестнице г-жа Ушакова была заместителем начальника отдела образования. А вот поди ж ты, о нравах и психологическом климате в подведомственных ей школьных коллективах впервые узнала только на этом родительском собрании. И пообещала тщательно проанализировать услышанное, учесть, что родители категорически против реорганизации, хотя она «всего лишь чиновник, выполняющий указания вышестоящих товарищей». Но если есть какие-то предложения и пожелания, то она готова к диалогу.
Женщины не заставили себя долго ждать, тут же посыпались советы по удешевлению содержания школы. Например, ее можно подключить к стоящей рядом котельной НГДУ. Или установить в школе собственный газовый котел. Были и другие предложения-экспромты.
ШКОЛА – ЭТО НЕ ТОЛЬКО БЮДЖЕТ И ЕГЭ.
ЭТО ЕЩЕ И РЕБЕНОК.
Один из главных аргументов руководства отдела образования в пользу перевода старшеклассников в первую школу заключается в том, что финансирование будет вести в «подушевом» расчете. То есть чем больше учеников, тем больше бюджетных денег получит школа. Значит, после перевода старшеклассников второй школе гарантирована полная нищета. Детей в ней станет меньше, а коммунальные услуги останутся прежними. И тогда придется школу закрыть так же, как планируется закрыть сейчас и неполную среднюю школу на Ногликах-2. А все эти разговоры о культурном национальном центре коренных народов Севера позабыть, как неактуальные. Хотя школа эта существует с 1930 года. И создавалась она именно для воспитания и обучения детей-аборигенов. Пятнадцать лет назад усилиями прежней районной власти школа стала еще и средней. Ее выпускники смогли продолжить образование в высших учебных заведениях страны. Сейчас, если реорганизации все же состоится, нивхи или метисы в первую школу не пойдут – побоятся. А значит, останутся без образования и шансов на трудоустройство.
Другой аргумент чиновников в пользу реорганизации школы № 2 – это результаты по ЕГЭ. Здесь они одни из самых слабых в районе. И было бы странно, если бы дети из второй школы сдавали экзамены так же блестяще, как гимназисты.
Один из педагогов школы привела в нашей частной беседе такой аргумент: «В этом году у нас два десятых класса, в которых учатся 35 человек. 21 из них – это бывшие девятиклассники нашей школы, остальные 14 пришли с Ноглик-2, Катангли и даже из первой школы. Они сами сделали свой выбор. В школе № 1 совершенно другой социум. Это видно даже в ходе совместных районных мероприятий. Хотя Татьяна Николаевна Ким (вице-мэр района) привела интересную цифру: сегодня в первой школе занимаются 18 детей из народностей Севера. Значит, кто-то смог туда влиться. Но это была добровольная ассимиляция. У нас же ассимиляция прошла по-другому: в школу для детей коренных народов Севера пришли учиться русские ребята. У нас очень сильные педагоги начальной школы, поэтому после четвертого класса 5-6 человек ежегодно переходят в гимназию. Так что результаты по ЕГЭ у нас объективно не могут быть лучше, чем в гимназии. Но ведь и слабых детей надо учить, давать им среднее образование, возможность получить в дальнейшем хорошую специальность и работу. Сейчас в наших классах около половины учащихся составляют дети народов Севера. И мы ответственны за их дальнейшую судьбу».
У меня есть приятельница, по национальности нивха. Лет двадцать назад она окончила первую школу, о которой у нее остались только самые приятные воспоминания. Ей, человеку контактному, легко в любом обществе, как в своем – родовом, так и в коллективе, где все русские. Конечно, это наилучший вариант слияния двух разных культур на добровольной основе. Сделать же насильственную ассимиляцию – значит, усложнить жизнь всего сообщества. От этих реорганизаций не станет лучше никому. Ни тем, кого сегодня «реорганизуют», ни тем, кто занимается этим делом. Ведь мы живем на одной небольшой территории, где благополучие каждого зависит не столько от количества «оптимизированных» рублей, сколько от уровня преступности, наличия безработных и выброшенной «за борт» молодежи.
Почему весь цивилизованный мир считает, что маленькая школа – это наилучший вариант обучения и воспитания. А мы насильно загоняем своих детей в то место, где отдельного ребенка уже и не различишь. Не только его имени, но и фамилию не сразу вспомнишь. А уж чтоб вытереть ему слезы и вовсе времени не хватит. Да, мы не можем создать условия как в лицее у Ходорковского, который вызывает такое раздражение наших государственных мужей. Но мы можем сохранить хотя бы то, что имеем. Ведь речь идет о наших детях.
|
