КОМУ РОДИТЬ – РАЗ ПЛЮНУТЬ
Два года назад во время подготовки материала о том, что в Ногликском районе на фоне бесконечных ликований по поводу строительства новых корпусов ЦРБ детское отделение выглядит как списанный сарай, я совершенно случайно стала свидетелем нетипичного отношения матери к своему ребенку. Типичное – это когда сама не съест, а ребенку даст. Случай с двадцатилетней Анастасией и ее сыном Ильей – чистая патология.
НА КАШУ ДЕНЕГ НЕ БЫЛО
Когда его привезли в больницу, Илюше шел пятый месяц, но весил он чуть больше трех килограммов. Заведующая отделением Людмила Лиханова, немало повидавшая за более чем тридцатилетний стаж работы в педиатрии, впервые столкнулась с таким случаем. Ребенок буквально умирал от истощения. Худенькие ручки-ножки и раздутый, рахитичный живот вызывали ассоциации с кадрами кинохроники времен Второй Мировой. Ребенок не мог плакать, слышалось лишь его жалобное поскуливание. С большими предосторожностями медперсонал выводил малыша из хронической голодовки, начавшейся для него едва ли не с самого дня рождения.
«Илья тогда питался смесями или манной кашей. Не было денег. Обратиться было не к кому»,- объяснит спустя два года на суде его биологическая мать крайнюю степень истощенности ребенка. Но сама она почему-то тогда в голодный обморок не падала.
В больницу ребенок попал лишь благодаря бдительности соседей. Отмытый, одетый и набравший вес Илья был возвращен медиками в лоно семьи. И опять его жизнь превратилась в бесконечный голодный кошмар.
«Его коляска в комнате стояла так, чтобы входящим не было видно ребенка, - давала свидетельские показания в суде соседка. – Потому что он лежал на голом матрасе, без одежды. Настя часто исчезала, поручая присмотреть соседскому мальчишке. Иной раз ее по три дня не было дома. Приходилось пеленать малыша в собственные простыни, и даже шторы».
«У, НАЖРАЛ МОРДУ!»
И опять умиравшего ребенка спасают посторонние люди. Живущая в этом же поселке Марина, посоветовавшись с супругом, предложила Насте отдать ей Илью, «хотя бы на время, пока ребенок не окрепнет». «Да ради бога!»- неожиданно легко согласилась та. В течение нескольких дней было оформлено опекунство над Ильей. Новые «папа» с «мамой» первым делом отвезли его на обследование в областную детскую больницу. Врачи установили проблемы с сердцем, которые, возможно, ребенок получил в результате хронического недоедания.
И вот прошло два года. Сейчас Илья – это розовощекий, общительный малыш с хорошим интеллектуальным и физическим развитием. Больше всех на свете он обожает своего папу Игоря. У ребенка отдельная, солнечная, в ярких обоях и игрушках комната. Счастлив не только он сам, но и все его многочисленные новые родственники – бабушки, тети, дяди, двоюродные братья и сестры, не говоря уж про маму с папой. И в то же время они живут в постоянном страхе потерять ребенка. Биологическая мама Настя требует свое дитя назад, хотя ее родительские инстинкты по отношению к Илье выглядят довольно странно. Максимум ее ласки при случайной встрече на улице – это потрепать по щеке: «У, нажрал морду!»
Постоянные угрозы Анастасии отобрать ребенка привели к тому, что опекуны обратились в суд с иском о лишении родительских прав на Илью. В ответ Настя подала встречный иск о прекращении опекунства над ее сыном и возвращении ребенка. В феврале этого года было первое заседание под председательством судьи Жанны Кузнецовой, 23 мая – последнее.
«ПОЛУЧАЛОСЬ ТАК, ЧТО КАЖДЫЙ ГОД У МЕНЯ РОЖАЛИСЬ ДЕТИ»
На суде биологическая мама рассказала:
- До приезда в Ноглики я никогда нигде не работала. Первого ребенка родила в 17 лет. Получалось так, что каждый год у меня рожались дети. В 18 лет второго родила, в 19 – третьего (Илью – С.К.), и в 20 лет я родила четвертого (это произошло в конце 2006 года – С.К.).
Сначала мы жили в Тымовском, у нас там был дом. Но потом поругалась с сожителем, отцом первых троих детей. И уехала с ними в Катангли. Здесь меня никто не знал, и помочь мне было некому. Потом познакомилась с нынешним своим сожителем Женей. А потом Женя уволился, не подумав, что другую работу будет тяжело найти. Нам никто не помогал. Женя нашел работу только через семь месяцев. Прописку, даже временную по Катангли, долго не могла получить. Квартиру снимаем. Сейчас работаю в ЦРБ. С 1 сентября старшие два мальчика пойдут в детский сад, а младший, которого я родила уже от Жени, летом – в ясли.
Судья: «А для Ильи вы написали заявление на детский сад?»
- Нет, Марина раньше это сделала. Хотя, конечно, я должна была позаботиться о нем, но Марина всегда меня опережает.
Судья: «Вы обращались к врачам по поводу здоровья своих детей?»
- В поликлинику не обращались, ходили на прививки в катанглийскую амбулаторию. С Ильей я не ходила, потому что он был истощенный…
Судья: «Истощенным детям не делают прививки?»
- Ну, во-первых, было как-то не очень по себе вести такого ребенка. Он был в ужасном состоянии…
Судья: «И вы посчитали, что ему уже не надо делать прививки…»
А ТЕПЕРЬ ГЛУБОКО ВЫДОХНИТЕ
Вообще-то у Ильи всегда было очень мало шансов выжить. И в этот раз тоже, когда в суде решалась его судьба. Как-то все были почти уверены, что ребенка отдадут его биологической маме. Она не пьет, живет с одним мужчиной, вот даже работу нашла и квартиру, пусть и в списанном бараке, но снимает. А то, что не любит сына, так ведь это неподсудно. Нет такого закона – за нелюбовь материнства лишать.
Но судье Кузнецовой удалось сделать невозможное. Она, удалив из зала посторонних, предложила обеим женщинам – Марине и Анастасии – отозвать свои иски и заключить мировое соглашение о том, что опекуны больше не будут поднимать вопроса о лишении матери родительских прав на Илью, а Анастасия согласится на то, что ее сын будет жить в семье опекунов до 18 лет. Посредником и строгим контролером за соблюдением прав ребенка будет отдел опеки районной администрации. Это предложение судьи было принято обеим участницами спора. Так что теперь за Илюшу можно не волноваться. Ребенок остался в той семье, где его бесконечно любят.
| 
