«НИКОГДА НЕ ПОЖАЛЕЛ, ЧТО СТАЛ ВРАЧОМ»

Виктор Никитович Хвостик – один из старейших работников Ногликской ЦРБ. В октябре будет 30 лет его стажу в должности врача дерматовенеролога, профессии деликатной и неболтливой. Мне долго пришлось уговаривать его рассказать что-нибудь эдакое… Из практики… Разумеется, без фамилий… Врач с ходу отмел все мои покушения на конфиденциальную информацию, ну разве что этот случай, еще досахалинского периода, когда он только начинал практиковать на Украине.

            - Отправляю я свою больную гонореей в вендиспансер на излечение. А она там время не теряла, заработала сифилис. Я ей говорю: «Вера, я же тебя посажу, ты ведь подписку давала». Она на меня смотрит с тоской: «Выхтор Мыкытыч, як бы вы зналы, як тильки хочется!»

            Его накрахмаленный белый халат отливает загадочной синевой. Сколько я его знаю, а приехали мы с ним в Ноглики в один и тот же год, он всегда был безукоризненно белоснежен, с прямой спиной и неспешными движениями. Баловнем судьбы его назвать трудно, несколько лет назад овдовел, а поликлиника потеряла высокопрофессиональную медсестру Асю Васильевну Хвостик. Мальчишки-двойняшки, чье взросление пришлось на самое поганое пореформенное время, немало крови попортили своим родителям. Но годы проходят, залечиваются душевные раны, забывается плохое.

            - Поговорим о хорошем, Виктор Никитович. Тем более что скоро ваш профессиональный праздник. Откуда есть-пошла фамилия Хвостик?

            - Родился я в Краснодарском крае. Потомственный кубанский казак. Свою родословную с 1807 года нашел в архивах города Краснодара. Материнская и отцовская линии с Украины, куда пра-пра-прадед Тимофей прибыл с четырьмя сыновьями – бежал от польского насилия. Врачей в моем роду не было, это сейчас уже, после меня, появились медсестры.

            В 1966 году закончил Луганский медицинский институт, или Ворошиловградский. Этот город пять раз менял свое название. В прошлом году было сорокалетие окончания института, и на юбилей я поехал в Луганск . Эта поездка оставила очень нехорошее впечатление. Представляете, я прилетел на Украину с Сахалина, Коля Григоренко – с Чукотки. А луганчане, которые живут и работают в Луганске, не соизволили прийти на встречу однокурсников!

            У нас был очень большой выпуск – 270 человек. А собралось человек 60-70. Понятно, что многие уже ушли в мир иной. Те, которые с еврейскими фамилиями, давно в Израиле. У нас целая группа – шестая – была из одних евреев. Самый бедный отец здесь был – это начальник шахты. А так сплошные профессорские дети. Они и в школе учились в одном классе, и пришли в мединститут в одну группу. Так вот, эти евреи уже давно покинули нашу страну, часть из них осела в США, часть – в Израиле.

            В наш институт был очень большой конкурс. Я поступал в течение трех лет подряд, пока меня не взяли. В 1960-ом набрал 14 баллов, как и в предыдущие годы, но на этот раз у меня уже был медицинский стаж, который я заработал в санэпидстанции. Это все пишется на диктофон?

            - Да.

            - Ну, все равно расскажу. Я в этой санэпидстанции работал всего два месяца. Отравил лучшую свиноматку в колхозе. Я крыс травил, но почему-то умерла свиноматка. Лучшего бычка отравил. Поэтому через два месяца мне сказали: «Наверное, хватит тебе у нас работать…»

            - Пока всю живность в колхозе не перетравил?

            - Это на меня списали. Того быка они сами съели.

            - Виктор Никитович, откуда такая настырность? Почему вдруг вам, «потомственному казаку»,  захотелось стать медиком?

            - Потому что медики начали на мне практиковаться с 14 лет. У меня был запущенный случай аппендицита, разлитой гнойный перитонит, когда полный живот гноя. Меня сначала оперировали, а потом махнули рукой: «Такие не выживают». А я взял, да и выжил. После этого перенес еще пять операций, последнюю из них году в 75-ом. Но из-за этой болезни не служил в армии, мне дали белый билет. Это было очень обидно. Я чуть не плакал, что мои друзья пошли служить, а меня не взяли. В то время это считалось серьезным дефектом личности. В этом было стыдно признаваться. Ну, и пошел в мединститут. Потому что особого выбора у меня не было – физически работать я по состоянию здоровья не мог.

            - А заодно, наверное, надеялись, что сами себя все-таки вылечите?

            - Примерно так. Но до сих пор особого здоровья нет…

            - Глядя на вас, этого не скажешь.

            - Сразу по окончании института я был направлен участковым терапевтом в один из районов Луганской области на период сельхозуборки. Отработал четыре месяца, и только потом пошел уже по дерматовенерологии. Кроме того, работал начмедом, то есть заместителем главного врача по медицинской части очень крупной больницы на 300 коек. Но свою дерматовенерологию не бросал. Совместительства у меня были в различных отраслях – хирургии, психиатрии, ревматологии, паталогоанатомии, немножко судмедэкспертизы.

Вот уже 15 лет я председатель ВКК, где приходится решать множество экспертных вопросов. Хотя, между нами говоря, дерматологов считают самыми тупыми людьми в медицине, которые кроме кожи, якобы, больше ничего не знают. Но меня жизнь заставляла познавать смежные специальности. Нет лор-врача, могу принять его больных, частично заменить окулиста. Был врачом-экспертом по госстраху, описывал травмы. На Сахалине временно исполнял обязанности главного врача, был начмедом.

            - Почему вы приехали на Сахалин, неужели на Украине хуже?

            - В 1977 году мы приехали в Ноглики. Выжить с тремя детьми на Украине было просто невозможно. Я несколько лет вел переписку с Колымой, Якутией, Дальним Востоком. Отовсюду приходил ответ, что вакансий нет. И вдруг в один день получаю приглашения главным врачом в Чехов на Сахалине и дерматовенерологом в Ноглики. Выбрал последнее, потом привез семью. 17 лет мы жили в неблагоустроенной квартире, только 11 лет назад получил благоустроенную.

            А на Украине и сейчас творится нечто невозможное. Начиная от таможни на въезде, всюду поборы. Врачи работают на 0,75 ставки, никому полной ставки не дают. Все, что можно, посокращали. И на пенсию сразу отправляют, как достиг возраста. Там все поставлено на коммерческую основу. Привезут больного с переломом, пока не заплатишь, никто к нему не подойдет. Зарплата нищенская. Я с врачами беседовал, они только раз в месяц позволяют себе мясное блюдо! Врач нанимается к «хозяину» ухаживать за помидорами. Утром в четыре выезжает, чтобы полить, прополоть, вечером – то же самое. Осенью сдает «хозяину» урожай и получает за это деньги. До такого уровня опустили интеллигенцию!..

            - Виктор Никитович, ваши юношеские представления о роли врача в обществе и практический опыт за минувшие 30 лет совпадают?

            - Как мне заложили основы в мединституте – знания, этику, эстетику – они и сегодня не меняются. Но у нынешней молодежи, особенно у среднего медперсонала  никакой ответственности. Эрудиция на очень низком уровне. Пассивны, не стремятся познать новое, освоить практические методы работы. Готовы всю жизнь ворошить бумажки.

Сравнивая свои молодые годы, приходишь к выводу – мы жили интереснее. Какие КВНы проводились между медиками и педагогами. Это был настоящий праздник! Отличная художественная самодеятельность. Даже дежурства в ДНД, добровольных народных дружинах, это тоже было не на страх, а на совесть. Один, два раза в месяц пройти по улицам вечернего города, посмотреть за порядком – разве это было нам тяжело? Нет. Я много лет был лектором-пропагандистом, хотя и не был коммунистом (меня в партию постоянно приглашали). Все мы жили в ожидании светлого будущего. То Хрущев пообещает к 1980 году коммунизм, то Горбачев – к 2000-ому каждому отдельную квартиру. Интереснее как-то жилось…

            - Так, может быть, нам и сейчас надо лапшу на уши повесить? Для полного счастья…

            - Еще в студенческие годы я начал сдавать кровь безвозмездно. За всю свою жизнь  сдал около 180 раз. В 70-е годы был Почетным донором СССР, а сейчас Почетный донор России. Запомнился один случай, когда я понял, что не зря сдаю кровь. Поступает совсем молодой парнишка, лет 19-ти, с желудочным кровотечением. Положили нас рядом на кушетки. Это сейчас новая технология забора крови через тройник, который открывается, когда кровь набирают из вены, и закрывается, когда кровь вливают другому человеку. А тогда было по-другому. Пока твою кровь вливают, она через оставленную в вене иглу уходит в тазик. Потому что потом опять у тебя набирают кровь. И так несколько раз. Сдашь 400 миллиграммов, а на самом деле потеряешь гораздо больше. И после этой дачи крови я очень плохо себя чувствовал, зато тот парнишка уже на второй день пошел на поправку. У меня универсальная кровь – первая группа, резус отрицательный, подходит всем людям.

            - Почти полвека назад вы выбрали себе такую профессию, от которой вас каждый день ждет только негатив – больные люди со своими болячками, страхом, раздражением. Здоровые, жизнерадостные – это не для вас. Вы не раскаиваетесь в своем выборе?

            - Нет, не раскаиваюсь. Разве что оттого, что у меня очень маленькая нагрузка по больным. Особенно последние годы, когда люди перестали обращаться  за больничными листами, потому что руководители предприятий косо смотрят на таких подчиненных.

Зато больше стало людей, проходящих профосмотр, то есть куда-то трудоустраивающихся. Это иностранцы, люди из стран СНГ, других областей России. И я ведь не просто молча осматриваю человека, но и поговорю с ним, узнаю, как живут люди на его родине. Так что я никогда не жалел, что выбрал профессию врача.